Главная  неомарксизм

 

Об интерпретации.

 

Несомненно, что мы в своей деятельности встречаемся не только с открытым знанием, которое очевидно, но и закрытым, которое не есть еще знание в том виде, которое нам необходимо, в том виде, в котором оно может быть использовано в нашей практике. И именно в связи с этим закрытым знанием и возникает проблема интерпретации, как одна из частных проблем познания вообще. Интерпретация возникает в качестве познания строго человеческих структур. Таким образом, интерпретации может быть подвергнута любая первично и вторично ангажированная деятельность человека.

Интерпретация в первую очередь выступает как инструмент познания, который двояк в акте познания. Любая интерпретация расширяет количество смыслов, которые содержатся в исходном предмете интерпретации, но как факт дробления она сужает внутреннее содержание интерпретируемого предмета, ведь сама возможность свести к множеству смыслов предполагает акт интерпретации. Таким образом, в интерпретации мы не достигаем бытия самого предмета интерпретации, но лишь множество его теней.

Но интерпретация это не только средство познания, расшифровки иероглифов, а одновременно и инструмент человеческой практики. Так как в зависимости от интерпретации один и тот же текст, картина, музыка и тому подобное могут по-разному организовывать вокруг себя людей. Одна и та же книга, будучи по-разному воспринята (интерпретирована) может вызвать противоположные реакции в читателе (и это учитывая то, что книга первично ангажирована, т.е. она, казалось бы, говорит только то, что говорит), от полной негации до полного безоговорочного принятия. При этом интерпретатор выступает зачастую в качестве абсолютного субъекта, производящего насилие над объектом интерпретации. И здесь вполне можно согласиться с Фуко:

«В интерпретации  устанавливается скорее  не  отношение разъяснения, а  отношение принуждения.  Интерпретация не  проясняет некий предмет, подлежащий интерпретированию и  ей якобы  пассивно отдающийся, - она может  лишь насильственно  овладеть уже  имеющейся интерпретацией,  и должна ее ниспровергнуть, перевернуть, сокрушить ударами молота»[1].

Но с другой стороны есть и обратная связь – объект интерпретации как бы просачивается мимо сознания интерпретатора, мимо его интерпретации и влияет на сам ход интерпретации. Именно по этой причине интерпретатором иногда овладевает ненависть к объекту интерпретации, а сама мысль об интерпретации кажется бессмысленной. Анализ останавливается, дойдя до определенной точки, так как за этой точкой находится интерпретация автора интерпретируемого объекта.

Таким образом, приступая к интерпретации, мы, во-первых, уже приблизительно представляем ее смысл, она уже есть на поверхности нашего сознания, во-вторых, интерпретируемое выступает в качестве сопротивления нашему познанию, т.к. за ним стоит интерпретация автора, которую мы должны побороть в своей интерпретации, в-третьих, интерпретируемое само «интерпретирует» нас, искажая восприятие. В практике интерпретации мы сталкиваемся со своего рода иероглифом, уже имеющим некоторое значение, но мы должны вписать его в систему своих значений, а так же проверить его значение на правильность.

Интерпретация может выступать для двух основных целей:

1 Интеграция полученной интерпретации для расширения собственного метода

2 Интерпретация окружения интерпретируемого (автора, социума и т.д.) для обоснования практического анализа.

Например, мы можем интерпретировать Макиавелли с целью извлечения из его книг практического метода и интеграции его в свой метод. При этом текст Макиавелли не выступает в качестве данности, он всего лишь рабочий материал, сырье из которого мы извлекаем метод. Причем мы заведомо знаем, что это не будет во многом метод Макиавелли, т.к. мы интерпретируем с определенной целью, мы уже знаем, что хотим получить. Поэтому интерпретация либерала и марксиста будет коренным образом отличаться не только потому, что они используют разные методы, они еще и ищут различное. Соответственно производят различное насилие над первичной интерпретацией Макиавелли. Можно просто снять кальку с текста и сказать, что никаких смыслов в нем нет, кроме тех которые вы можете обнаружить в практике кальки – и это интерпретация, причем интерпретация с определенной целью, изъять из поля интерпретации Макиавелли, сузить его до минимума. С другой стороны можно видеть в Макиавелли тысячи смыслов, которые открываются нам, если мы хотим их открыть – в противном случае текст так и останется закрытым, останется на уровне своей кальки.

Далее. Мы можем интерпретировать творчество Донцовой. Для выявления общих структур буржуазного сознания, а конкретнее ее читателей. При этом дополнительный анализ может быть направлен на то, почему такое явление как Донцова возможно, а так же на то, как оно возможно. То есть мы обнаруживаем в интерпретации структуры, непосредственно влияющие на сознание. Мы хотим сказать, что если чтение такой и подобной беллетристики приводит людей к самообману, если оно само по себе является самообманом и вариантом социального аутизма, то это не потому, что Донцова оплаченный агент буржуазии, который выполняет определенный социальный заказ. Скорее это интенция общества, в которой сформировалось то бытование, которое мы обнаруживаем в творчестве Донцовой. И при этом она не более чем свой собственный читатель.

 

Latur


 

[1] Мишель Фуко "Ницше, Фрейд, Маркс"

 

 

 

Главная  неомарксизм

Hosted by uCoz